— Пошли, пошли! — командует лейтенант, толкая нас от дома.
Вой набирает обороты.
— Спасибо, Вильям, — говорит лейтенант, протягивая Билли руку. — И простите мне эту небольшую проверку. Я просто обязан был, понимаете? Ну, согласитесь… Все так и есть, Ронни никогда не работал брокером, он капрал морской пехоты и очень хорошо себя чувствует.
У Билли цепочка по-прежнему свисает из кулака. И этот кулак он подносит к физиономии лейтенанта. Без угрозы. Просто тычет кулаком ему в нос.
— А эта Палмер, дура набитая… — лейтенант обрывает фразу и застывает с открытым ртом.
Сейчас Билли ему влепит за «небольшую проверку».
— Вы, мистер Гибсон, — говорит Билли, растягивая слова и глядя сквозь лейтенанта, — всегда были влюбчивы. Но еще вы были неисправимым романтиком. Поэтому ни одной из своих женщин вы никогда не изменяли…
Повисает мучительная пауза.
А в беленьком домике все громче воют и уже вроде бы рычат. Сейчас кидаться начнут.
— И супруге вы не изменяете, даже когда очень хочется…
У лейтенанта из-под фуражки стекает обильный пот. Лейтенант страшно, до судорог, боится того, что Билли может сказать дальше. Ведь соврет, зараз — и не проверишь. А и не соврет — не докажешь. И мучайся потом до конца своих дней, до посинения и трупного окоченения.
Билли медленно-медленно расплывается в улыбке.
— Такие дела, лейтенант! — победоносно сообщает он, убирает кулак и вешает камень на шею.
Сует руки в брюки и уходит, держа курс на центр города.
Лейтенанта забирает нервный тик. Щека дергается.
— Облегчить вашу участь? — говорю.
Лейтенант хрипит, откашливается и наконец спрашивает, пряча глаза:
— Как — облегчить?
— Билли не может вычислить то, на что намекал. Он легко установит, где сейчас ваша жена или как себя чувствуют ваши прежние симпатии. Но прощупать их на предмет неверности — фигушки. Не его амплуа.
Лейтенант недоверчиво на меня косится.
— Это Всевидящий Камень, — объясняю. — Просто Всевидящий. Не путайте со Всезнающим.
— И такой есть?!
— Айвен! — орет Билли издалека. — Хлоп твою железку, ты идешь, или что?
— Информация никуда не исчезает, мистер Гибсон. Все наши поступки оставляют следы. Но это вне компетенции Билли. Он видит то, что есть здесь и сейчас.
— Как же он так вскрыл мое прошлое?
— Легко. Ведь оно запечатлено в вас, мистер Гибсон.
Лейтенант размышляет.
— Осознали? Вот и чудесно. А нам с напарником полезно будет пропустить по кружечке холодного пива. Не бойтесь, запой окончен. Где мы обретаемся, знаете.
Возвращается Билли. Кладет руку мне на плечо. И говорит лейтенанту сверху вниз:
— Без паники, лейтенант. Все будет штатно. Я тебя уже простил. И даже Марвина твоего вонючего простил. Раз уж нам работать вместе, ссориться нельзя. Людям доброй воли надо держаться заодно. Командой надо быть, хлоп твою железку! Осознал? Но если кто еще прикоснется к машинам — бензина отсосет по полной. И ты мне не помешаешь. Идем, Ванья.
Билли меня уводит, а лейтенант остается стоять на тротуаре, думая, не совершил ли он, случаем, ужасной ошибки, задержав нас в городе.
Я это затылком чувствую.
И то, что лейтенанту позарез нужна помощь в каком-то затянувшемся безнадежном расследовании, — тоже чувствую.
— Сейчас по пиву и обедать, — мечтательно произносит Билли. — А здесь ничего. Славное местечко, и народец смешной.
— Жарковато только.
— А мне самое оно.
— Кто бы сомневался. Билл, давай все-таки сходим в Африку, если будет груз. Разок, а?
— Хрена, — Билли мотает головой. — Договорились ведь. У меня психика тонкая, ранимая. Не могу я смотреть на бардак, в котором живет народ моих предков.
— А я, значит, могу?
— Это у тебя дурацкий русский стереотип. Ах, несчастная Россия, как в ней все плохо! Любите вы прибедняться. Не заметил я, чтобы у вас там было плохо. Жратвы навалом, кругом блондинки и «Мерседесы». Вот на моей исторической родине — точно жопа.
— В Намибии, говорят, «Мерседесов» еще больше, чем в России…
— Эй, мистер! Можно вас на минуточку?
Два шкета лет по десять, оба в футболках с надписью «Уличный гонщик». Понятненько.
— Мистер, мы тут поспорили… У вас же «Локхид Альбатрос Т5»?
— Целых два, сынок, — Билли улыбается во всю физиономию.
— «Тэ-пятая» может выйти в космос?
— Что ты, дружище! У «тэшки» потолок двадцать миль. И, по правде говоря, она неустойчива уже на восемнадцати. Болтается, как мыло в ванне.
— Я же сказал! — торжествует один шкет. Другой опускает глаза.
— «Тэ-пятой» просто не надо ходить так высоко, — объясняет Билли. — Это машина для трассы. Отличная машина, очень быстрая.
— Спасибо, мистер.
Мы идем своей дорогой, мальчишки позади обмениваются тумаками. Начал, конечно, проигравший.
— Честный ты парень, Билли, — говорю. — Правдивый.
— Мальчика интересовал потолок «Т5». Я дал ему справку.
— А если бы он спросил — мистер, у вашей «Т5» какой потолок?
— Тогда бы я сказал — мальчик, у меня не стандартная «тэшка», а «Т5 Эволюция»…
— А если он…
— Ванья, почему ты такой зануда?
— Просто болтаю, — говорю. — Хочу отвлечься. Понимаешь, там, в баре, под стойкой, бочонок охлажденного светлого пива. И он меня зовет. Он кричит: «Ваня, беги скорее, выпей меня!» Чтобы не сойти с ума от его воплей, я создаю помехи.
— А мне, — Билли вздыхает, — ужасно хочется за руль. И на трассу.
Да, за руль и на трассу… Я смотрю в небо и вдруг понимаю: уже несколько лет не видел Землю.
Когда долго не видишь Землю со стороны, начинаешь относиться к ней неправильно. Как к некой твердыне, которую можно попирать ногами. А Земля-то живая. Одно время я мечтал всех идиотов, которые тут устраивают войны и прочие гадости, вытащить на сотню миль вверх и заставить их осознать, где они на самом деле живут. И как осторожно тут надо себя вести.
Только с годами я понял, что между «ними» и нами есть принципиальная разница. Им можно показывать все, что угодно.
Они просто не осознают.
Вспоминаю свое грустное открытие, и душу заполняет тоска, но я вовремя говорю себе: Иван, это всего лишь посталкогольные страхи.
А тут как раз и бар на дороге случается.
Из бара выходит, нетвердо ступая, местный забулдыга, видит нас и орет на всю улицу:
— Билли, старина, хлоп твою железку! Спроси у камушка, с каким счетом «Быки» на той неделе «Ястребов» порвут!
— Соси бензин! — рекомендует Билли.
Как многие высокие мужчины, Билли терпеть не может баскетбол.